"Азов": от "слабоумия и отваги" к профессионализму. Командир школы Коновальца рассказал о себе и полке, - ФОТО

“Азов” стал неотъемлемой частью Мариуполя. В самом городе и в его окрестностях есть несколько баз полка, и многие мариупольцы либо носят сами воинскую форму и азовский шеврон, состоят в гражданских объединениях под началом “Азова”, либо помогают в качестве волонтеров. В 2014 году добровольцы "Азова" освобождали Мариуполь от пророссийских банд, они же первыми прибыли в обстрелянный "Восточный", чтобы оказать помощь пострадавшим в 2015 году.

Корреспондент 0629 пообщался с одним из руководителей “Азова”, начальником военной школы имени Евгения Коновальца старшим лейтенантом “Киртом”.  Беседа проходила в его кабинете на Левобережной базе полка. Обстановка по-спартански аскетична. Кроме необходимой документации, на столе командира есть полка с книгами, его каска, бронежилет и языческий идол.

Рассказ о себе “Кирт” начинает с юности.

Истоки

Я сам из Киева. Закончил гимназию восточных языков, когда-то это была разведшкола. Переводчиком не стал, вместо этого закончил Национальный авиационный университет, международное право, по специальности “Криминология международного терроризма”. По специальности почти не работал. Пробовал себя в перевозках международных, но не нашел нормальной реализации себя в стране. Потом попробовал поработать за рубежом. До войны работал в основном в странах Юго-Восточной Азии в сфере туризма. Начинал как турагент, потом открыл совместный бизнес, но потом у нас начался Майдан. У меня половина друзей, семья, все оказываются в центре этих событий. Я пытался вернуться, чтобы поучаствовать в Майдане. Но на тот момент у меня был контракт (“Кирт” работал в Тайланде, - прим. авт.) и сразу разорвать его не получилось. В процессе, пока я его разрывал, у тайцев тоже случилась революция. Мой босс поддерживал свою революцию и со временем понял меня. Мы разорвали контракт на обоюдно выгодных условиях, и я со всем своим пакетом документов собрался в страну. Пока все утрясал, основная фаза Майдана закончилась, и начались странные события. Поэтому я не спешил... Но потом “зеленые человечки” захватывают Крым, блокируют воинские части, и я понимаю, что это открытое вторжение. Я стараюсь быстрее вернуться домой.

Я потомственный военный. В семье у меня все были офицерами, но в нашей армии я служить не хотел. Закончив военную кафедру и приняв присягу в Бельбеке, в Крыму, кстати, и видя, в каком состоянии находится армия, я понял, что профессионально служить там не собираюсь. Но жизнь внесла свои коррективы быстро, и для меня присяга была не пустым словом. Однако те знания, которые пригодились в дальнейшем, были получены не на военной кафедре, а самостоятельно. Такой мой военный образ жизни и мышления были как хобби. Я изучал тактики НАТОвские и наши, принимал участие в исторической реконструкции, в страйкболе и пейнтболе.

12 марта я вернулся в Украину как раз накануне “референдума” в Крыму. Прилетел в Борисполь, и там был интересный момент. У пограничников была новая форма “цифра”, и издалека не было четко видно знаков различия. Я уже насторожился и подумал: неужели я опоздал, и враг уже захватил Борисполь! Но приблизившись, я увидел желто-синие шевроны и успокоился. Первую ночь я провел дома, а на вторую уже был в рядах “Правого сектора”.

“Правый сектор”

Многие друзья и коллеги, те, с кем работал в Тайланде, вернулись раньше и были уже в “Правом секторе”. Русская пропаганда, отголоски, которой я слышал за границей, дала представление, что “Правый сектор” - это огромная народная армия, которая захватила склады, имеет вооружение, спонсируется, и я думал, что это хороший старт, чтоб вернуть Крым. Однако потом я понял, что армия действительно народная, но не имеет ни денег, ни оружия, ни структуры, а имеет просто имя, и множество самообъединений, лидер которых не контролирует их целиком. Но на то время мы пытались что-то сделать. Мы брали под защиту стратегически важные объекты, потом в Киевской области были на усилении военных объектов. Было договорено, что в случае прямой агрессии мы получаем оружие и вместе с военными защищаем страну. Мы тренировались в лесах, все это было на добровольных и аматорских началах, мы находили инструкторов, спортсменов, обменивались опытом и создавали такой прообраз территориальной обороны.

Потом была серия акций “Украина Единая”, которые проходили на Востоке. На одну из них мы выехали в Харьков вместе с футбольными фанатами. Там взяли под защиту местных патриотов. В тот день “оплотовцы” и “жилинцы”, видя нашу численность, залегли “на дно”. Мы искали их, не нашли. Мы уехали ночью, т.к. не было даже где остановиться, а на следующий день произошли те самые кровавые события. Беснующиеся бабушки добивали окровавленных детей и студентов...

В родном Киеве и области мы пытались не допустить подобных провокаций и, по сути, вышло. На тот момент, возможно, если бы мы попали в Донецк, мы бы смогли спасти больше украинских городов. Ведь они захватили небольшой группой российских агентов, наемников, титушек и бывших сотрудников “Беркута”. Можно было на начальном этапе оказать сопротивление, но не было ресурса.

Также мы охраняли выборы, мониторили избирательные участки. После выборов я понял все недостатки “Правого сектора”. Принимаю решение присоединится к Черным человечкам. У меня там были друзья, и командира Андрея Билецкого я тоже знал по протестам еще со студенческих времен. Я знал, что это человек дела, и на тот момент они делали дела. Они собрались, заявили и начали формировать подразделение. Выбор стал за “Азовом”. Прибыв на рекрутскую базу, я встретил старого побратима "Крука", и мне предложили возглавить КМБ для следующего призыва в “Азов”. Я согласился, искал инструкторов. Там были ребята разных возрастов и была у меня задача выбить из них спесь.

Отделить зерна от плевел

Нужно было отделить романтиков и детей, т.е. людей, которые по своим физическим и психологическим характеристикам не могли вести боевые действия. Проблема в том, что если не делать отбор, в боевых ситуациях неподготовленные люди становятся обузой, и это влечет за собой большие жертвы. Мои методики основывались на спортивном опыте, и требования были высокие. Приходили дети по 17-18 лет, которые мечтали защищать страну. Это благородно, но нужно было отделить тех, кто не сможет это сделать в реале.

Подготовка была и физическая, и моральная. Мы давали основы тактики, и мы подготовили роту. Один ее взвод я возглавил лично, мы отправились на Восток. Это было лето, и мы прибыли на базу в Бердянске.

Кстати, когда мы еще готовились, “Азов” освободил Мариуполь. Многие ребята рвались в бой, но я убеждал их, что, наоборот, это шанс закончить учебу.

Мы присоединились к основным силам через неделю после освобождения Мариуполя и потом переехали на базу в Урзуф, на бывшую дачу Януковича. Тогда началось для нашей роты первое оружие, первая тактика, первые полигоны, и ко мне пришло осознание, что мы не готовы и можем выполнять только вспомогательную роль. Пришли командиры и выбирали подразделения, которые отправятся в Мариуполь. Тогда в городе было небезопасно. Действовали ДРГ, и окончательно боевики были не выбиты.

Мы вызвались, понимая, что это будет опасно и интересно, и мы можем показать там себя с лучшей стороны. Был риск, но мы согласились.

Мариуполь

В Мариуполе прибыли как раз на этот гарнизон (Левобережный район, - прим.авт.). Расположились в этой заброшенной школе, которая ранее была школой-интернатом. Школу закрыли еще при Януковиче по программе сокращения государственного бюджета, но местное население, которое верило в “русский мир”, было уверено, что мы забрали ее у детей. Однако само здание было полностью разрушено. Тут был грибок, трещины, дыры, а соседнему действующему корпусу мы помогали, вставляли окна и делали ремонт.

Вместо участкового

В первый день нас проклинали, а на второй, поскольку местная милиция вообще не работала, понесли заявления. Люди поняли что мы  - добровольческий батальон при МВД - государственная структура. И я, по сути, выполнял обязанности участкового. Мы получали всякие заявления от простейших: снять кошку с дерева, перекрыть газ, были и драки, и бытовухи... И еще были неприятные моменты... Я о таком только читал, о событиях 30-х годов прошлого века. Люди начали доносить друг на друга для личной выгоды. Жена обвиняла мужа в терроризме и сепаратизме, муж – тещу, соседи и партнеры по бизнесу друг друга. Из сотни таких заявлений лишь одно имело под собой почву. Мы старались разбираться, благо, что были люди с опытом работы в органах. Мы останавливали воровство, грабежи и мародерство. Без особого опыта мы были в восточной части города, где было неспокойно, единственными представителями закона. Люди говорили “спасибо” очень тихо, но затем могли сказать это уже громко.

Достижения “Азова”

Первое время была задача выстоять и выжить. Мы это сделали и пытались вдохновить ВСУ. В дальнейшем это были постоянные инициативы. Даже освобождение Мариуполя было нашей инициативой. Если бы этого не произошло – враг подтянул бы силы, город стал бы вторым Донецком – разрушенным, голодным и злым. Мы действовали по интуиции в 9 случаев из 10. Это имело положительный результат. Мариуполь был удержан, что важно - до Минских соглашений.

Мы также штурмовали Иловайск трижды, где я потерял двух замечательных ребят - Аксена и Хому. После этого мы стояли на всех рубежах Мариуполя.  Мы понимали, что город был беззащитен. Мы вели разведку, противодействовали ДРГ, наши передовые посты были впереди, мы ночевали под самым Широкино...

Обстрел Восточного

Этот день я помню очень хорошо. У нас было утреннее построение, и мы услышали залпы. Я понял, что залпы очень близко. Наблюдательные посты из окраин города стали докладывать, что бьют по ним, но попадают и по городу. Мы, не ожидая приказа, отправили свои первые медицинские группы. Мы выявили, что есть попадание кассет “Града” по МКР "Восточный". Мои ребята перемотали и спасли тех, кого можно спасти. Я прибыл на место “второй волной”. Мы увидели везде пожары и газ, поняли, что нужно его перекрывать. Также мы обезвреживали неразорвавшиеся боеприпасы. Там были страшные картины, многие я не могу забыть. Мы уже видели смерть и погибших побратимов, но там были разорванные дети. Это невозможно забыть, так же, как и невозможно простить.

Также я помню, как многие говорили, что это ВСУ и НГУ стреляют и попадают по городу. Я понял, насколько сильна вражеская пропаганда и насколько неокрепшие умы наших сограждан. Но мы продолжали свою работу на месте. А после началась Широкинская операция.

Мы создали щит перед городом, причем воевать-то мы особо не умели, но воевали. Это было слабоумие и отвага. Была готовность к самопожертвованию, и мы шли и отдавали свои жизни.

Широкино. Слабоумие и отвага

С помощью Андрея Билецкого у нас появилось множество инструкторов, которые помогли доподготовить подразделение и составить план. Т.е. это тоже была инициатива “Азова” - пойти в наступательную операцию, чтоб обезопасить город и оттянуть львиную долю противников от Дебальцевского направления. Операция пошла не так, как должна была пойти. Своими силами мы сделали все возможное. Широкинское направление было второстепенно. Мы должны были захватить Широкино. Удержать его пару часов и затем отступить, дав возможность группировке сверху уничтожить крупное скопление противника и освободить поселок Октябрь. Но сложилось, как сложилось, и Широкинское направление стало основным. Я держал город очень долго до прибытия сил “Донбасса”. Мы уничтожали технику, танки и живую силу боевиков, создав линию обороны перед городом. Вы помните, ранее линия была по “Восточному”, и первый удар смял бы микрорайон и его жилые постройки и далее бои были бы уже в городе.

Мы создали щит перед городом, причем воевать-то мы особо не умели, но воевали. Это было слабоумие и отвага. Была готовность к самопожертвованию, и мы шли и отдавали свои жизни.

Путь профессионализма

Нашим следующим достижением был путь к профессионализму. Заручившись поддержкой Билецкого и меценатов, мы создали ресурс, создали базу, наняли инструкторов из стран Грузии, НАТО, украинской диаспоры и Канады. Они подготовили командно-штабной курс, и он включил в себя разные программы. За рекордно короткий срок годовую программу “сжали” до 3 месяцев, все командование “Азова”, офицеры и сержанты были вырваны со своих позиций и отправились учиться. Мы понимали, что не подкрепленная профессионализмом армия – это лишние потери, которые можно избежать. Учения были очень экстремальные. Были боевые планирования в онлайн-режиме, представляя что мы – штаб и идут боевые действия и нет права на сон. Война – это постоянное движение. Мы учились 18 – 24 часа, и это стало большим достижением. ВСУ и НГУ во многих моментах на этот уровень не вышли и сейчас. Получив эти знания, мы возвращались на место и пытались создать супер-армию. Естественно, мы поняли, что, не создав качественную сержантскую школу, офицерские курсы, подготовку рекрута, бойца и солдата нельзя прийти к идеалу. Но улучшили мы многое, в том числе оперативное планирование. Гипотетически, если бы мы были включены в международную группу или Миссию, мы бы могли работать с иностранными военными, так как знаем всю терминологию НАТО.

Если раньше у нас была цель всеми силами защитить страну любой ценной, то потом начали учиться, как это сделать правильно.

Так что следующим достижением можно назвать создание школы им. полковника Коновальца. Сержантский корпус мы сделали раньше, чем это анонсировали в войсках. У нас это имя подтверждалось знаниями. Мы создали первых профессионалов и инструкторов. Помогали нам волонтеры и меценаты. Они видели, что каждая гривна идет не в чей-то карман, а на защиту Украины.

Если раньше у нас была цель всеми силами защитить страну любой ценой, то потом начали учиться, как это сделать правильно.

Нам нужно стремиться к идеалу, работать и работать над собой. У Украины и украинцев есть огромный потенциал, но есть черты, такие как лень, критика и разочарование. Каждые 100 лет мы устаем от такой жизни, делаем революцию, никогда не доводим до конца, подписываем мир с Москвой расходимся по домам, а затем все сначала. Опять ярмо на шею и опять революция. Наша задача – победить в войне и довести дело до конца.

- Какой итоговый результат в войне вас бы устроил?

Итоговый отличный результат – независимость нашей страны. Убежден, что наша независимость начинается с 2014 года. До этого была видимость независимости. До этого мы контролировались Россией с тем либо иным марионеточным правительством, которое иногда огрызается, чтобы набить себе цену. Как пример, можно вспомнить Тузлу. Якобы победа украинского оружия, но в обмен мы продали Азовское море и расплачиваемся за это до сих пор жизнями и здоровьем наших моряков.

Будет отличным вернуть целостность нашей страны, а затем стать сильной, очень сильной армией, чтоб стать гарантом независимости.

- Доброволец “Азова” - это кто? Какие люди идут в “Азов” ?

Доброволец “Азова” - это защитник своей страны. Люди сюда приходили разных идеологий и взглядов. Есть какие-то стереотипы, шаблоны. В моем подразделении были разные возрастные, социальные, политические и религиозные группы. Но всех объединяло одно – с утра мы читали молитву Украинского националиста, клялись отомстить за убитые семьи и убитых товарищей и освободить наши земли. Это нас объединяло. “Азовец” – это казак, воин, который ушел от гражданской жизни, принес себя в жертву, чтоб отстоять право на свободу. "Азовец" понимает цену свободы, и это самопожертвование. Этот тот, кто добровольно отказался от многого и стал под муштру. Это человек, который говорит: ""Я вызывался выполнять опасную задачу. Мы стали на путь Воина, профессионального война, и принесли себя в жертву ради страны и семьи.

Азовская флотилия

- Возможен ли вариант создания морских сил "Азова", учитывая угрозу РФ?

Скажем так, появление морских сил “Азова” мы не исключаем. Нужно восстановить военные традиции нашей страны. К примеру, как корпус морской пехоты США. Вроде, он принадлежит департаменту флота, но это совершенно другая структура. Они передвигаются по морю, защищают море и высаживаются с моря. Исторически так сложилось, что мы взяли имя “Азов” и имеем казацкие корни, корни тех казаков, которые тут жили задолго до греков. Поэтому, если будет ресурс и политическая воля государства, то катерная флотилия может появиться.

Уже когда микрофон был выключен, "Кирт" сказал, что его очень заботит экологическое состояние Мариуполя, и он поддерживает все акции за чистоту воздуха.

“Вспомните, как Тарас Шевченко писал: “Боритесь и поборите”. Каждый на своем месте”, - на прощание сказал он.